ПИСЬМА ИЗ ПАРИЖА. ПИСЬМО 1, ЧАСТЬ 3

 

продолжение отсюда: (обязательно читать пояснения по цифрам в конце письма)

 

Я всё время слушаю различные «голоса» и представляю, что у вас творится. Думаю, что скоро вновь можно будет просить политическое убежище. Сейчас это не проходит. Даже документы от советских принимать не хотят, хотя есть закон, по которому обязаны брать на рассмотрение документы, потом отказывают, ты попадаешь «в компьютер»[1] и уже даже туристом во Францию не приедешь. Здесь идёт большая кампания по ограждению страны от таких, как мы[2].

 

Местные законы мы теперь знаем лучше, чем советские[3]. И по законам, я уже писала, ты не можешь здесь быть. Но система блата покруче, чем у нас. И бюрократия та же[4]. Разница, что все и всюду очень любезны и улыбаются. А когда нам визу продлевали, то совсем анекдот получился. Очень ответственная дама долго искала повод, чтобы продлить эту чёртову визу. Но у нас не было ни записей в институт[5], ни справок от врача, ни, даже, подтверждения, что мы имеем жильё. В итоге она дала добро – продлить на один месяц. Пошли мы туда, где печать в паспорт ставят. Петя спрашивает: «Один месяц, это начиная с сегодняшнего дня»? – «Да». – «Но это нам даёт практически только две недели продления (т.к. до конца визы оставалось ещё две недели)». Тот, который ставит печать, прочесал затылок: «Да, две недели — это мало. Хорошо – три месяца»! Это он, оказывается, кто решает!! И ещё черта французов[6] – совершенно нельзя доверять тому, что они говорят. Поэтому поводу я очень волнуюсь, что студию, в которую мы собираемся переезжать, сдадут не нам, визы нам больше не продлят, не говоря уж о «Carte de Séjour». И всегда есть угроза, что вот завтра выйдет какой-нибудь закон N°613, по которому выпрут нас из страны в 24 часа. Всё делается жутко медленно. Петя дурацкого письма из министерства «здоровья» месяц ждал, только чтоб получить письменное подтверждение того, что давно знал. А теперь ещё и рождественские каникулы, с 20 декабря по 3 января. И все здесь боятся, что Союз откроет границы и толпы обезумевших советских заполонят маленькую Европу. Ещё все мы дружно боимся войны в Персидском Заливе. А я всё время думаю о родных и друзьях и хочу, чтоб все-все были здесь, поскольку, как бы мы нищенски ни жили, это всё равно в сотни раз лучше, чем в Союзе…

 

С жильём нас несколько раз пугали, начиная с 15 ноября, чтоб мы срочно выметались из квартиры[7]. Я пять раз наводила «сдаточную» чистоту. Всё, Слава Богу, обошлось. Описывать канитель с поисками крыши над головой – бумаги не хватит, а у вас носовых платков утирать слёзы сострадания. Был момент, когда мы начали выбирать более тёплую и удобную станцию метро. Оказалось, что даже снять дешёвую халупу по объявлениям, которых миллионы в газетах, не так-то просто. Дело не в том, что и самое дешёвое – это запредельно для нас, но и квартиродатель желает иметь сведения о твоих постоянных доходах и добропорядочного француза, который выступит твоим гарантом[8]. В итоге через Американскую Церковь (русская такими делами не занимается[9]) нашли студию с кухонным углом, душем и сортиром за 2.200 фр.в месяц. Заплатить надо за 3 месяца вперёд и далее платить каждый месяц, чтоб всегда был задаток на три месяца. Завтра должны ехать отдавать деньги, а послезавтра переезжать. Деньги взяли в долг. Говорят, очень многие французы, особенно молодые, живут в долг. Люк, например, должен своему банку 30.000 фр. И собирается ещё просить. Если квартиродатель окажется проходимцем и сдаст эту студию не нам, то 28 декабря переедем в метро в связи с приездом хозяйки теперешней студио. Отметила выше, что в предполагаемой комнате в 15 м², имеется кухонный угол, душ и сортир, неспроста. Полно народу[10] живёт просто в чулане с кроватью, писать и какать ходят общий на весь этаж сортир и не моются никогда. Петя очень долго и упорно хотел обменять меня на жильё, так мы даже ходили на смотрины к французской семье, которая желала русскую девушку доя своего ребёнка, 3 ½ часа в день, ноль зарплаты, но отдельная комната – бесплатно. Комната эта под крышей, то, что здесь называется «chambre de bonne»[11]. Умывальник, издания прошлого века с холодной водой и сортир, каких не сыщешь по провинциальным российским вокзалам[12] – на этаже. И всё такое! что тошнит от беглого взгляда. Найти же работу по-чёрному[13] за приличное жильё практически невозможно. Мы изучали все газеты с объявлениями, но звонишь сразу же, как вышла газета – и уже везде взяли, или не хотят по-чёрному, или не хотят двоих. Жестокий мир капитализма.

 

С Люком видимся редко. Он работает в каком-то далёком городе, ездит на поезде по 1 ½ часа в один конец. Встаёт в 5:30, возвращается в девять вечера. Его автоответчик служит нам связью с внешним миром. При необходимости мы даём его номер телефона и его адрес – для писем. А Люк нам оставляет на автоответчике «мессажи» из которых мы узнаём, кто нам звонил, что нам надо делать в ответ на такие звонки. Очень мило. Но так тоскливо. Все, с кем мы здесь общаемся, это люди поколения наших родителей и бабушек. Я даже не ожидала от себя, что мне так! будет не хватать вас, Борьки, подружек моих…

 

 

….Продолжаю писать «на работе», пока внучка переводчика спит.

 

…Кроме работы у меня есть ещё одно интересное занятие: я лечусь, обирая при этом французскую медицину, т.к. ни сантима я, конечно, ни плачу. Началось всё с того, что я спросила у Мадам В. существует ли в Париже дармовая медицина для таких вот туристов, как я. Мадам В. прислала несколько адресов (мы общаемся таким манером: мы ей звоним, или, будучи в гостях усложняем её жизнь глупыми расспросами, а она нам письма и телеграммы шлёт[14]). Кроме адресов, она записала меня на приём к врачу, что стоит 130 фр. просто консультация, сказав при этом: «Я Вас угощаю»! Пошли мы к врачу втроём: я, Петя и Катя, дочь мадам В. Петя – чтоб разъяснить и понимать медицинские тонкости, Катя – переводчиком, и я – больным. Хотя я сама тщательно готовилась, записала всю свою грустную историю по-французски и пыталась зазубрить. Врачиха, содрав 130 фр., сообщила только, что надо делать кучу анализов, что очень дорого. Выписала направление на один из анализов – самый главный. Вот тут я начала мотаться по всяким адресам бесплатной медицины от чего поимела манию боязни заразиться, т.к. всё это милосердие либо против СПИДа, либо для политических беженцев, т.е. – всё время я была единственной белой среди вонючих, лишайных, гноящихся и в целом противных негров и арабов всех цветов и оттенков[15] (мыло в нашем доме стало кончаться с поразительной быстротой). Но мне же, простой советской туристке, в мед. помощи отказывали тем более, что анализ мой не слишком банален. Наконец в Красном Кресте очень обрадовались, что (я к ним зашла[16]) тем более, что имеют они специалиста, занимающегося именно моей проблемой. Завели на меня карточку не спросив ни разу никаких документов, ни кто я такая по социальному статусу. Потом отправили в воскресенье на place d’Italie, в 10 утра найти большой белый грузовик, в котором я увижу Madame B-in. Поехала. Нашла грузовик. Но вместо Madame B-in в нём оказался доктор Т-щев. Чтоб уж особо обидно не было за бесцельную поездку я набрала у него всяких лекарств. Петя позвонил Madame B-in и она, страшно обрадовавшись, что Петя доктор, пригласила меня прийти к ней в госпиталь. Это уже нормальный, очень даже платный госпиталь[17]. Madame B-in сразу направила меня на рентген, на кучу анализов, сказав, что если где-то будут предлагать мне заплатить, то я должна прикинуться глухой и разговаривать с такими «негодяями» только по-русски… В дальнейшем я делала ещё анализы и, даже, «сканирование», что одно стоит 1000 фр. (как выяснилось – 1500 фр.[18])… Петя о Madame B-in говорит, что это настоящий доктор, отвечающий всем клятвам и традициям. Но – отец Madame B-in когда-то иммигрировал во Францию из той части Румынии, которая впоследствии стала частью Молдавии.

 

Я всё время подчёркиваю, что лучшие люди, которых мы здесь встретили – НЕ французы. Правда, бывшие советские, недавно живущие во Франции, по слухам, ещё хуже, чем местное население. По небольшому опыту я тоже склонна к этой мысли[19]. Женя, думаю, исключение.

 

Ещё очень интересная вещь – я теперь учусь!!! Трехмесячные курсы, которые готовят «помощников по жизни[20]» («aide de vie»). Стоит такое частное образование – 4.500 фр! Но, так как главная в этой конторе – жена друга друга…. то меня освободили от оплаты. Надо мне это для того, чтобы получить «Carte de Séjour». Я уже была на первом уроке; мне выдали красивый портфель с двумя папками и ручку, всё чёрное с зелёненькими буковками. Когда дяденька-преподаватель сообщил собравшимся, что я из Москвы, то выражение лиц было более потешное, чем если бы у них всех на глазах приземлилась летающая тарелка. И далее на меня бросали косые взгляды, будто у меня вместо носа – зелёная трубочка, а уши в форме антенны. Преподаватель же старался на меня вовсе не смотреть и никаких вопросов не задавать. Хотя я теперь уже понимаю почти что всё, но говорить не могу. Как собака.

 

 

Живём мы сейчас, как вы знаете, на Clichy. По музеям и выставочным залам не ходим. Весь Париж представляется ужасно грязным, вонючим, полным чёрных и арабов[21]. В метро между рельсами бегают мыши, иногда толпами. Когда, случайно, попадаем в хорошие районы, то вспоминаем тот Париж, который видели в прошлом году. А народ в метро одет в такое говно, что просто не понятно, откуда они всё это понабрали[22].

 

Да, и благодарность моя вам практически безгранична, за вашу счастливую мысль, подкинутую Пете, о том, что надо купить всё-таки обратный билет[23], который мы благополучно продали за 400 фр. + Петин за 400 фр. – итого – 800 фр. Продали, дав объявление в «Русскую Мысль». И это единственное, что нам удалось продать[24]…

 

…

Это всё было написано в конце декабря. Увы, не осталось промежуточных писем между этим и следующим, которое, уже имея ваш адрес я ксерокопировала на вашу долю специально, но оно более эмоциональное, чем информативное. Вкратце опишу важнейшие события последующей жизни и прошу не обращать внимания на ошибки. Не дал Бог грамотности, и школа не научила.

 

Переехали мы в studioобщей площадью 15 м²на которых размещены все удобства. Отмывали её сами, т.к. Петя с квартиродателем буквально выгоняли арабов, которые жили здесь до нас, в последний возможный для нас день. Арабы свалили, забрав свои шмотки, но оставив такое количество грязи, которое можно с трудом произвести за всю свою жизнь….

 

На этом копия письма обрывается…

 

продолжение следует

предыдущая часть здесь

а самое начало тута

---

[1] Не имея, на самом деле, ни малейшего представления ни о законах, ни о порядках чужой страны, все претенденты на иммиграцию пугали друг друга в те времена таинственным и жутким словосочетанием: «попасть в компьютер»….

[2] На самом деле подобная кампания велась как раз в СССР: мол, как ща откроем границы, как выпустим к вам всех оголодавших советских граждан…

[3] Дешёвое преувеличение, словца ради.

[4] См предыдущий комментарий

[5] Имеется в виду право на студенческую визу

[6] См комментарий номер 9: Ох уж мне эти знатоки «типичности» на третий день пребывания на месте…

[7] Первое время мы бесплатно жили в студио, любезно предоставленной знакомой француженкой, которая сама в то время находилась в Москве, но вот-вот должна была вернуться…

[8] Невежество наше и полное отсутствие малейших представлений о нормах жизни в нормальной жизни, как было сказано выше, были безграничны…

[9] Ну доска-то с объявлениями наверняка имелась…

[10] Нашего пошибу на тот момент, разумеется

[11] Теперь то я знаю, что это такое: http://alena-esn.livejournal.com/375693.html

[12] См комментарий номер 22

[13] Поскольку «по белому» работать без документов мне никто предложить не мог…

[14] Хорошо помню мой, мягко говоря – удивление, узнав, что письмо в Париже идёт не более одного дня, а то и меньше.

[15] Ох-ох-ох, какой же я неполиткорректной была… но из песни слов… надеюсь из интернета за радикальный расизм и снобизм не выгонят…

[16] В оригинале письма написано иначе, но уж больно стыдно повторять те глупости

[17] Как устроена французская медицина мы в ту пору ещё не догадывались, почти.

[18] Мне очень повезло, что я оказалась во Франции. Лечение, начатое в тот момент совершенно бесплатно в союзе с прекрасными восхитительными людьми, в итоге даровало мне моих детей. Это одно, что смиряет меня сегодня с той кошмарной величиной налогов, что приходится нашей семье платить сегодня. Когда-то такие вот исправные налогоплательщики, как мой нынешний муж, оплатили мне моё очень дорогостоящее лечение, сегодня пришла пора расплатиться…

[19] Прекрасные, достаточно типичные заявления для людей, пробывших в стране без году неделя, без языка, без знакомых местных жителей, без малейших представлений о стране и народе страну населяющем. Сегодня мне очень стыдно за те слова.

[20] Сиделка

[21] Вот, тут я понимаю некоторых туристов, которым не повезло с местом временного жительства, и они вот так навсегда увидели Самый Прекрасный Город в Мире…

[22] В Москве той поры особенно тётки всякий раз одевались и красились так, будто на свадьбу собрались… В отсутствии настоящих «материальных ценностей», одежда была главным! (я утрирую)

[23] У меня был, уезжая из Москвы, столь танково-таранный настрой, что обратного билета я себе специально не покупала. Обрубала мосты. Когда стало ясно, что остаться во Франции невозможно – стало страшно и за билет. В СССР он стоил не помню сколько, но не так дорого, а в переводе на франки – копейки. Во Франции же обратный билет стоил страшно дорого, а денег у нас не было совсем. Но оказалось, что Петя тайком таки купил мне обратный билет ещё в Москве.

[24] Я уже писала: все отъезжающие в те времена из СССР обязательно набирали фотоаппараты/икру/платки фольклорные с целью продать на месте и хоть как-то разнообразить те ограниченные 200 рублей, которое официально нам позволяло обменять на валюту родное государство.