Блог - последние новости

Большое Египетское Путешествие. День девятый. Безалкогольный. Очень долгий. Слава Богу — последний. Часть 3. Рынок Каир. 20 ноября 2008

(продолжение. предыдущая часть здесь. а самое начало тута)

Прилетаем в Каир в девять вечера. Встречает очередной гид.

— Сейчас мы поедем на главный рынок Khan al-Khalili, по дороге остановимся у могилы Садата, а на рынке для вас зарезервирован очень хороший традиционный ресторан.

Знаем мы ваши традиции.

— А в этом ресторане есть вино? — спрашиваю я.

— А в этом ресторане принимают кредитные карты? — спрашивает Жан-Реми.

— Да! Конечно!!! Это очень хороший ресторан!! И вино, и карты!!!

(хм, хорошо звучит, надо запатентовать: «и вино, и карты»)

Могила Садата — пирамида. Скромненько так.

Подъезжаем к рынку. Огромная площадь, большая красивая мечеть. На площади столики ресторанов. Гвалт, ор. Народа — толпы. Подавляющее (тотально) большинство — аборигены. Днем, говорят, всё наоборот: вся гигантская площадь забита гигантскими туристическими автобусами. Сам рынок начинается за площадью. Узкие суетные улочки с изобилием разнообразного говна для туристов в шортах.

Зато ресторан и впрямь хорош! В первом зале, на входе, мужики с дудочками и бубнами. Аутентичный фольклор. Вокруг куча маленьких столиков, за столиками куча людей, все пьют из высоких стаканов через соломинку откровенно отвратительные густые коктейли, все курят кальян. Тесно. Очень тесно. И очень шумно. «Кофейня». Второй зал, собственно, ресторан. Уже не тесно, и не так шумно. Красиво. Колорит. Вывеска ресторана хвасталась, что основано заведение черти знает в каком далеком году.

Официанты в национальных костюмах подают тяжелой кожи меню. И отдельную карту напитков.

— Ты, Жан-Реми, выбирай что пить, а я посмотрю, чем детей кормить…

Все голодные, все уставшие, бухнуть хочется аж сил нет.

Читаю долгое вкусное меню. Жан-Реми издает нервный смешок:

— А у них тут нет алкоголя. Это всё список безалкогольных сладких коктейлей.

Зовем нашего придурка гида (вот не зря, всё-таки, рифмуется на «гнида» и «гада»). Гид делает виноватое жалкое лицо. О чем-то переговаривается с официантом. Официант, покачивая кисточкой на колоритной шапочке, безнадежно мотает головой. Гид изображает из себя траур:

— Мадам Елена, Вы не будете на меня сердится? я, право, я очень сожалею, я не знал, я думал…

Ну вот почему подобным мудакам приходит в голову, что они могут «думать»? И что значит: «думал»? Причем тут «думал», когда надо просто знать?!

— Ты хочешь, чтоб мы отсюда ушли и поехали в другое место?

Жан-Реми всё-таки прелесть.

— Да нет, дети устали, есть хотят…

Официант в шапочке с кисточкой. Жан-Реми заказывает много всякого обильного, мясного.

— И, пожалуйста, яблочный сок для детей.

— Яблочного сока нет. Возьмите Seven Up.

— Ананасовый сок?

— Ананасового нет. Возьмите Seven Up.

— Апельсиновый?

— Апельсинового нет. Возьмите Seven Up.

Колоритные у них вкусы. Жрать килограммами жирную баранину под сиропный коктейль и Seven Up.

А у меня аппетит что-то пропал. Не стала ничего себе заказывать.

— Пойду-ка я прогуляюсь по рынку.

Не хотелось портить настроение своей мрачнейшей злобной физиономией.

Ушла. Клокоча от бешенства.

Ну вот не входило в мои планы оставаться в этот вечер абсолютно трезвой. Ну никак! Точнее как раз наоборот!

Десять дней Египта. Самолет в три ночи. Причем второй самолет за день.

Летать трезвым вааще нельзя (если ты не преуспевающий менеджер международного звена четыре раза в неделю в самолете в семь утра). Летать трезвым в три ночи после десяти дней Египта с тремя детьми и уже совершенного одного полета… У меня нет таланта это описать.

На выходе из ресторана с ненавистью оглянулась: наркоманы хреновы! Все сидят, кальян сосут. Все мозги прососали.

Вот не поверю, что все их кальяны исключительно с черешней! Куда же тогда тонны наркоты в сей высоконравственной стране пропадают? Пива нельзя. А Seven Up можно! Уроды!!!

В эпоху фараонов все вино хлестали. И даже малолетки на пиве взращивались. До сих пор народ миллионными толпами валит полюбоваться на останки прошлого. А эти муслимские правоверы мало того, что всё похерили, ещё и вина несчастному туристу не дают. Козлы!

«Что-то, воля ваша, недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин… Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих».

Да, всё сказано давно. И ненавидят окружающих они уже не тайно.

«Совсем худо»...

Вот так я шла по этому гребаному рынку, и клокотала. И ведь бухла нигде не достать! То есть между собой они, понятно, бухают, по домам, но вот так непросвещенному туристу сходу купить…

В сумке, правда, у меня была заначка Hennessy в маленькой бутылочке. Но, во-первых, заначка специально заначена на самолет, на момент взлета, в-главных — сумка осталась в машине. Мы же в ресторан «с вином и картами» шли…

Нельзя так доверяться судьбе. Всё своё надо всегда носить с собой.

Выходя из ресторана я, понятно, подумала, что наверняка заблужусь. Потому как следует запомнила место едальни, и тщательно шла по одной прямой. С твердым намерением, той же прямой вернутся. Так что шла прямо долго.

По мере шагания огни туристических лавчонок потихоньку померкли, «бутики» c фальшивым Vuitton’ом и подлинными камнями постепенно сменились прилавками с текстильным и пластмассовым ширпотребом, под ногами захлюпала грязь. Рынок из «колоритного» незаметно перешел в народный. Еда появилась…

Не зря пошла гулять! Хоть на реальную жизнь посмотрю немного. Без гида, без туристических орд, без впаривания сувениров, без фотографий «ну прям как открытка». Самое ценное в путешествиях — хоть разок сойти с натоптанной тропы, хоть разок заглянуть за ширму экскурсионных программ.

Фотоаппарат с видеокамерой я с собой взяла, как водится, но до сих пор была настолько раздражена, что фотографировать ни разу не захотелось. Теперь сумка с надписью SONY повисла тяжким грузом. Повернула слово SONY «к себе».

Ни одного туриста на улице не осталось. Продавцы на тележках с гнилыми помидорами смотрели на меня с удивлением. Мягко говоря.

Кажется, я зашла слишком далеко.

Разворачиваться на месте и идти обратно под улюлюканье всё тех же продавцов тоже не хотелось… Впереди замаячил конец улицы.

Улицы здесь все параллельные, сейчас поверну направо, потом ещё раз направо…

Ну в общем понятно.

В какой-то момент решила, что наплевать, что жизнь дороже, что сейчас вернусь шаг в шаг, как сюда пришла.

Я, Слава Богу, изначально очень боялась потеряться, и потому «все ходы записывала». В голове.

Плохо писала.

Или не в той голове.

Блин, и что мне в ресторане не сиделось? Ведь уже побывала на одном аутентичном рынке сегодня, зачем два…

Выработала главное правило: всё время идти «на свет». Там где больше света, туда и шла. И неизменно проваливалась всё в большую и большую тьму…

Черные неразличимые улицы. Ни одного огня. В прямом смысле. Единственный источник света — зеленые глаза кошек. Кошки не убегают. Они тут живут. Чувствую, как они на меня смотрят. Пристально. С презрением. А больше никто на меня не смотрит. Хотя люди присутствуют. Не много, но есть. Смутные силуэты вдоль стен на корточках. Мужики с кальяном. Бабы с кастрюлями. Я на них смотреть боюсь: фиг его знает, ещё обидишь чем вдруг. Сюда, наверняка, нога белого человека ещё не ступала. А я к тому же вся в белом, буквально. Белые штаны, белая рубашка. Свечусь.

…А они не обращают на меня ни малейшего внимания! Будто меня вообще нет! И, оказывается, это куда как хуже назойливых приставал.

Жуть.

Классический сценарий ужасов. Меня нельзя было не заметить! Но никто не замечал. Вопиюще! Идешь по улице людей, и никто тебя не видит!!! УжОс!!!

Честно говоря, в какой-то момент испугалась не на шутку. Ведь приди кому в голову прибить меня здесь, ведь и не пикнуть, и ни одного останка никто никогда не найдет. А прибить можно по многим причинам. Фотоаппарат с камерой забрать, например (а у меня ещё и кошелек полный). Или так просто, чтоб не шлялась тут. Неверная. Баба. Да мало ли.

Авантюрность авантюрностью, но не до такой же степени. Уж пора поумнее быть. О детях думать.

Улицы без следов асфальта. Помои явно выливаются сюда же. Вонь. Жижа под белыми ботиночками. Дохожу до очередного перекрестка. Три улицы. Почему-то все перекрестки из трех улиц. Пытаюсь определить, куда идти. Мрачное колдовство. Куда ни иду, ухожу все дальше и дальше. Любой проблеск света оказывается миражом. Наступает настоящая паника. Я не понимаю, каким образом я сюда попала. Как так случилось? Какого черта? Куда идти? Все попытки выбраться напоминают попытки котенка выкарабкаться из распотрошенного клубка. Чем больше воюешь, чем больше усилий прилагаешь, чтоб выпутаться — тем больше запутываешься и вязнешь.

Уже и людей нет. Ночь всё-таки.Очередной перекресток. Как ни странно, тусклый фонарь. Под фонарем мужик на корточках, в чалме. Давно людей не встречала. Обрадовалась, как родному:

— Mosque?

Мужик едва взглянул на меня, лениво махнул рукой.

Ура! Наконец-то я знаю, куда идти! Иду. Не долго. Свет вновь меркнет, вновь три улицы пересечения, пять возможных направлений пути. И повсюду — темнота в конце тоннеля.

Рисковать больше не решаюсь. Возвращаюсь на перекресток с фонарем. Мужик в чалме на месте. На меня не смотрит. Из темноты появляются два молодых высоких чувака в черных кожаных пиджаках. Чуваки на меня ОБРАЩАЮТ ВНИМАНИЕ. Первые люди с незапамятных времен. Смотрят ошарашено. На моей морде тоже, без сомнений, много чего написано. Чуваки проходит мимо. Оборачиваются. Останавливаются. О чем-то переговариваются, поглядывая на меня.

Не знаю, радоваться или бегом бежать. Чуваки возвращаются ко мне. Пытаются что-то сказать, но по-английски не говорят. И лица приличные. Вроде как. Обретаю надежду:

— Mosque?

Чуваки кивают головой, каким-то образом демонстрируют, что проводят меня.

Иду между двумя двухметровыми черными пиджаками. Стараюсь ни о чем не думать.

Один из молодых людей протягивает мне телефон.

— Friend? Group?

От страха ничего не соображаю. Подозреваю, что он таким образом пытается со мной «подружиться». Другой чувак тоже протягивает телефон, изображает пальцами, как набрать номер.

— Friend? Group?

Наконец-то до меня доходит, что они предлагают мне воспользоваться их телефонами, чтоб позвонить кому на спасение.

Выходим на свет. Ощущаю второе рождение.

Чуваки на свете выглядят очень симпатично. Практически близнецы. Ну то есть наверняка родные братья, похожи очень. И совсем не типичного для аборигенов вида.

— Как тебя зовут?

— Елена.

— Христианка?

— Христианка.

— Мы тоже христиане.

Называют свои имена.

И тут я узнаю улицу, с которой ушла!!!!

Ели сдерживаюсь, чтоб не броситься спасителям на шею, не расцеловать.

Чуваки доводят меня до дверей ресторана. Спрашивают (уж не помню как, но было понятно), всё ли теперь в порядке, уверена ли я, что тут я не одна, не хочу ли, чтоб они связались с моей туристической группой, или ещё кем. Уверяю, что всё ОК, что всё благодаря им, что я бесконечно благодарна… Протягиваю бумажку в десять евро. Чуваки аж отпрыгнули оскорблено: «Нет! Нет! Нет!!! Не может быть и речи»!

Прослезилась.Помимо прочих мыслей вопрос: вот случайно это, или нет, что молодые люди заявили себя христианами? Наверное, всё-таки, нет, не случайно.

— Что-то ты долго гуляла! — радуется моему появлению Жан-Реми.

— Да так…

Расскажу потом.

Аэропорт. Достаю из сумки заначку. Жаль, мало.

Ладно, ща пойду куплю чего здесь. Паспортный контроль прошли. Заграница!

За прилавками с едой продают замороженную пиццу и Seven Up. Говорят, есть пиво где-то «в ресторанной зоне». Но времени на поиски «ресторанной зоны» уже нет.

Безалкогольный такой день. И совершенно не вовремя.

(…)

— Аааа…

Девушка зверски трясет за плечо.

— Есть будите?

— Что?

— Есть будите? Еда!!!

Спросонья долго не соображаю, что к чему. Стюардесса яростно тычет в меня подносом. Какого хрена?!!

Ах, ну да, я же мечтала сесть в самолет, и попросить бутылочку не такого уж и мерзкого (кхм, по ситуации) красного вина, с едой.

— Есть будите?!! — девушка похожа на бульдога.

Беру поднос:

— И бутылочку красного вина, пожалуйста.